Ярмарка графических искусств Худграф. Стенд "Галереи Лаврушин". Графика Владимира Феоктистова. Вернисаж: 21 марта в 18-00. Работа выставки: 22 - 25 марта с 11.00 до 20.00. Графику Владимира Феоктистова (род. в 1947 г.) - от монохромных созданных пером листов до колористически полноценных "картин" на бумаге - можно считать дополнением, продолжением и в то же время частью его живописи. Как и в живописи, художник остается верен устоявшемуся с ранних творческих лет миру образов. С одной стороны, это вселенная провинции - родная среда обитания и самого автора. Она идентифицируется в ландшафте и облике героев. Порой можно узнать отдельные постройки южных городов Гудермеса, Благодарного, станицы Старо-Титаровской. Наверняка, приглядевшись, соседи или даже родственники художника могли бы обнаружить среди его героев и свои подобия. И все же не над этим упорно и каждодневно бьется трудоголик Феоктистов. Ставя новый холст или доставая белый лист бумаги, он начинает воссоздавать образ Человека в "типических обстоятельствах", то есть в экстремальных условиях каждодневной земной жизни. Показывать испытание "подобия Божьего" на физическую, нравственную и иную прочность Владимиру помогает мощный пласт христианской (и не только) художественной культуры. Иероним Босх, Питер Брейгель Мужицкий, Павел Филонов - вот далеко не полный список художественных "предков" Феоктистова. Выросший в эпоху постмодернизма, он не только не скрывает своих кумиров, но наоборот всячески "отсылает" воображение зрителя к "классическим образцам" при помощи цитат, которые, в свою очередь, носят еще и общеметодический характер, задавая тон стилистике. Ориентация на мировую классику, между тем, лишена академической однозначности, ибо в атмосфере царящего в работах стилевого маскарада нет привычной иерархии ценностей. Так, "босховщина" и "филоновщина" вполне уживаются с "примитивом" отечественного образца - своего рода знаком провинциальной культуры. То есть герои, которые порой "маскируются" под антигероев (и наоборот), рассматриваются словно бы и через призму их эстетических вкусов. Кстати, ведут они себя порой настолько активно, что едва умещаются в отведенном им формате. Изображенный "народ", как в известной игре, словно с тарается вытеснить "лишнего", в том числе и в пространство зрителя. Это же относится и к архитектурному ландшафту, в котором жилища копируют характеры и решительную манеру поведения своих обитателей. К особенностям графики Феоктистова относится материальная плотность и упругость изображенного мира. Пластическая недоговоренность и незаконченность как графические приемы явно не в чести у автора. Зато он любит и ценит деталь, особенно важную в его методе иронического повествования. С пиететом относится и к белому полю листа, которое неизменно "работает" при любой плотности штриха или водяной краски. Как график Феоктистов с упоением использует возможности гротеска, свободных масштабных и пространственных соотношений, дает волю фантазии, воспроизводя абрисы снов и видений. При этом откровенный праздник иронии и скепсиса отнюдь не исключает совершенно искренней любви, как к воспроизведенному миру, так и самому процессу работы, что, в частности, находит отражение в неизменно тщательном изготовлении каждого листа, колористических и тональных изысках и, наконец, в не частом уже ныне высоком изобразительном вкусе. Андрей Карев
Ярмарка графических искусств Худграф. Стенд "Галереи Лаврушин". Графика Владимира Феоктистова. Вернисаж: 21 марта в 18-00. Работа выставки: 22 - 25 марта с 11.00 до 20.00. Графику Владимира Феоктистова (род. в 1947 г.) - от монохромных созданных пером листов до колористически полноценных "картин" на бумаге - можно считать дополнением, продолжением и в то же время частью его живописи. Как и в живописи, художник остается верен устоявшемуся с ранних творческих лет миру образов. С одной стороны, это вселенная провинции - родная среда обитания и самого автора. Она идентифицируется в ландшафте и облике героев. Порой можно узнать отдельные постройки южных городов Гудермеса, Благодарного, станицы Старо-Титаровской. Наверняка, приглядевшись, соседи или даже родственники художника могли бы обнаружить среди его героев и свои подобия. И все же не над этим упорно и каждодневно бьется трудоголик Феоктистов. Ставя новый холст или доставая белый лист бумаги, он начинает воссоздавать образ Человека в "типических обстоятельствах", то есть в экстремальных условиях каждодневной земной жизни. Показывать испытание "подобия Божьего" на физическую, нравственную и иную прочность Владимиру помогает мощный пласт христианской (и не только) художественной культуры. Иероним Босх, Питер Брейгель Мужицкий, Павел Филонов - вот далеко не полный список художественных "предков" Феоктистова. Выросший в эпоху постмодернизма, он не только не скрывает своих кумиров, но наоборот всячески "отсылает" воображение зрителя к "классическим образцам" при помощи цитат, которые, в свою очередь, носят еще и общеметодический характер, задавая тон стилистике. Ориентация на мировую классику, между тем, лишена академической однозначности, ибо в атмосфере царящего в работах стилевого маскарада нет привычной иерархии ценностей. Так, "босховщина" и "филоновщина" вполне уживаются с "примитивом" отечественного образца - своего рода знаком провинциальной культуры. То есть герои, которые порой "маскируются" под антигероев (и наоборот), рассматриваются словно бы и через призму их эстетических вкусов. Кстати, ведут они себя порой настолько активно, что едва умещаются в отведенном им формате. Изображенный "народ", как в известной игре, словно с тарается вытеснить "лишнего", в том числе и в пространство зрителя. Это же относится и к архитектурному ландшафту, в котором жилища копируют характеры и решительную манеру поведения своих обитателей. К особенностям графики Феоктистова относится материальная плотность и упругость изображенного мира. Пластическая недоговоренность и незаконченность как графические приемы явно не в чести у автора. Зато он любит и ценит деталь, особенно важную в его методе иронического повествования. С пиететом относится и к белому полю листа, которое неизменно "работает" при любой плотности штриха или водяной краски. Как график Феоктистов с упоением использует возможности гротеска, свободных масштабных и пространственных соотношений, дает волю фантазии, воспроизводя абрисы снов и видений. При этом откровенный праздник иронии и скепсиса отнюдь не исключает совершенно искренней любви, как к воспроизведенному миру, так и самому процессу работы, что, в частности, находит отражение в неизменно тщательном изготовлении каждого листа, колористических и тональных изысках и, наконец, в не частом уже ныне высоком изобразительном вкусе. Андрей Карев