2-я Московская биеннале современного искусства официально начинается 1-го марта, но параллельные и специальные проекты, вписанные в ее программу, вовсю открываются заранее. Один из самых остроумных - "Горе от ума" в здании Литературного музея в Трубниковском переулке. Ее куратор Вера Погодина уже делала выставки с названиями "Война и мир", "Отцы и дети" и "Преступление и наказание". Русская культура, как cчитается, крайне логоцентрична - насколько это суждение справедливо, впрочем, можно спорить. Но как бы то ни было, фрагменты текстов Великой Русской Литературы нам в мозги вбиты навсегда. Соответственно, художники, согласившись участвовать в выставках с такого рода названиями, эти гвозди то забивают еще глубже, то пытаются их выдернуть. Когда же речь идет о горе и уме, а не о процентщице, топоре, распятых лягушках, Наполеоне, любви и Долохове, эта лоботомия становится еще занимательнее: пьеса Александра Грибоедова один из самых загадочных образцов того, чему нас учили в школе. Пойди пойми, что такое ум, что горе, и что рационалистический безумец Грибоедов вообще имел в виду. А согласился участвовать в этом эксперименте очень солидный набор художников. Павел Пепперштейн показывает позолоченный слепок человеческого мозга - не своего ли? Андрей Филиппов - черный семисвечник, стоящий на черном томике сочинения Грибоедова. Андрей Монастырский - собственный портрет на пороге психдиспансера, он называется "Испускание снежного шара для покорения Поднебесной". У Сергея Волкова - школьная доска, на которой мелом старательно нарисована реплика "Вавилонской башни" Брейгеля (проведи ладонью, никакого Вавилона не будет), а у Игоря Макаревича - годные для ботанического атласа акварели, изображающие груши, называющиеся "Девушки Мичурина", и вполне представимые в порнографическом журнале. Тут же энкавэдэшник, завороженно читающий, затягиваясь "Беломором", бодлеровские "Цветы зла" (Ирина Вальдрон) и развеселая картинка "Меткий глаз: косые руки! жопой тянутся к науке!" (Константин Звездочетов). Ну а далее по списку, от Николая Батынкова до Вадима Захарова, Юрия Альберта (кстати, необходимо посетить его выставку в фонде "Эра" по соседству, в том же Трубниковском), Николая Овчинникова, Ларисы Резун-Звездочетовой, Д.А. Пригова, группы АЕС и Марии Константиновой - всего 34 участника. Посмотрев, можно заподозрить: эти представители современного российского искусства оказались жертвами собственного пытливого ума, направленного по сомнительным траекториям. И снова обвинить концептуальное искусство в мудрености. Или - внимательно всмотреться в показанное и порадоваться обилию и неоднозначности смыслов. Но интересно еще вот что. Такое искусство обычно показывают в стерильных "белых кубах" галерей, специализирующихся по contemporary art, где дурость либо интеллектуальная изощренность обволакиваются аккуратно поставленным светом и квалицифированной болтовней арт-дилеров. В старинном особнячке в Трубниковском веет духом Чацкого. На стенах его комнат видятся портреты барышень в брабантских кружевных воротничках, романтических героев первой Отечественной войны, гравюры с образцовыми лошадьми и руинами Рима. Вместо этого - казалось бы, совсем другое, противоречащее интерьерам. Но показанное на выставке "Горе от ума" в залах Литературного музея оказывается не менее уместным, чем римские ведуты и портреты героев Бородина. Изделия современных художников в этом пространстве звучат как забытый этюд, сыгранный на клавикордах с истертыми клавишами, и скрипят вместе со старым паркетом. И говорит это о том, что никакого современного искусства нет: есть просто либо хорошее, либо плохое искусство. А что бы сказал, увидев такое и пожелтев от иронии, Александр Сергеевич Грибоедов, - Бог весть.
2-я Московская биеннале современного искусства официально начинается 1-го марта, но параллельные и специальные проекты, вписанные в ее программу, вовсю открываются заранее. Один из самых остроумных - "Горе от ума" в здании Литературного музея в Трубниковском переулке. Ее куратор Вера Погодина уже делала выставки с названиями "Война и мир", "Отцы и дети" и "Преступление и наказание". Русская культура, как cчитается, крайне логоцентрична - насколько это суждение справедливо, впрочем, можно спорить. Но как бы то ни было, фрагменты текстов Великой Русской Литературы нам в мозги вбиты навсегда. Соответственно, художники, согласившись участвовать в выставках с такого рода названиями, эти гвозди то забивают еще глубже, то пытаются их выдернуть. Когда же речь идет о горе и уме, а не о процентщице, топоре, распятых лягушках, Наполеоне, любви и Долохове, эта лоботомия становится еще занимательнее: пьеса Александра Грибоедова один из самых загадочных образцов того, чему нас учили в школе. Пойди пойми, что такое ум, что горе, и что рационалистический безумец Грибоедов вообще имел в виду. А согласился участвовать в этом эксперименте очень солидный набор художников. Павел Пепперштейн показывает позолоченный слепок человеческого мозга - не своего ли? Андрей Филиппов - черный семисвечник, стоящий на черном томике сочинения Грибоедова. Андрей Монастырский - собственный портрет на пороге психдиспансера, он называется "Испускание снежного шара для покорения Поднебесной". У Сергея Волкова - школьная доска, на которой мелом старательно нарисована реплика "Вавилонской башни" Брейгеля (проведи ладонью, никакого Вавилона не будет), а у Игоря Макаревича - годные для ботанического атласа акварели, изображающие груши, называющиеся "Девушки Мичурина", и вполне представимые в порнографическом журнале. Тут же энкавэдэшник, завороженно читающий, затягиваясь "Беломором", бодлеровские "Цветы зла" (Ирина Вальдрон) и развеселая картинка "Меткий глаз: косые руки! жопой тянутся к науке!" (Константин Звездочетов). Ну а далее по списку, от Николая Батынкова до Вадима Захарова, Юрия Альберта (кстати, необходимо посетить его выставку в фонде "Эра" по соседству, в том же Трубниковском), Николая Овчинникова, Ларисы Резун-Звездочетовой, Д.А. Пригова, группы АЕС и Марии Константиновой - всего 34 участника. Посмотрев, можно заподозрить: эти представители современного российского искусства оказались жертвами собственного пытливого ума, направленного по сомнительным траекториям. И снова обвинить концептуальное искусство в мудрености. Или - внимательно всмотреться в показанное и порадоваться обилию и неоднозначности смыслов. Но интересно еще вот что. Такое искусство обычно показывают в стерильных "белых кубах" галерей, специализирующихся по contemporary art, где дурость либо интеллектуальная изощренность обволакиваются аккуратно поставленным светом и квалицифированной болтовней арт-дилеров. В старинном особнячке в Трубниковском веет духом Чацкого. На стенах его комнат видятся портреты барышень в брабантских кружевных воротничках, романтических героев первой Отечественной войны, гравюры с образцовыми лошадьми и руинами Рима. Вместо этого - казалось бы, совсем другое, противоречащее интерьерам. Но показанное на выставке "Горе от ума" в залах Литературного музея оказывается не менее уместным, чем римские ведуты и портреты героев Бородина. Изделия современных художников в этом пространстве звучат как забытый этюд, сыгранный на клавикордах с истертыми клавишами, и скрипят вместе со старым паркетом. И говорит это о том, что никакого современного искусства нет: есть просто либо хорошее, либо плохое искусство. А что бы сказал, увидев такое и пожелтев от иронии, Александр Сергеевич Грибоедов, - Бог весть.